У вас сейчас остались какие-нибудь связи с Омском?
Да, у меня здесь бабушка. Родители тоже перебрались в Питер, по большей части бабушка и связывает. К сожалению, нечасто приходится бывать в Омске, а когда бываю, с удовольствием встречаюсь с друзьями. Знаковые места — школа, в которой я учился, Лицейский театр, в котором играл с 11 лет практически до самого отъезда, омский ТЮЗ, где два года работал артистом. Масса мест. Омск — довольно маленький город, поэтому тут каждый пятачок с чем-то связан.
Не против того, что вас здесь по-прежнему называют омичом?
Да ради бога. Я же омич, родился здесь, 20 лет прожил. Это мой родной город. Если можно так сказать, я горжусь тем, что сибиряк.
Многие омичи, наоборот, пессимистично настроены. Знаете мем «Не пытайтесь покинуть Омск»?
Пытаться надо, наверное. Другой вопрос, чего ты сам хочешь внутренне. И в Омске есть люди, которые живут счастливо и никуда не собираются уезжать. Другое дело, что в Омске не всегда можно на 100 процентов использовать свой потенциал, но стараться, думаю, стоит. И этот кинофестиваль, например, показывает, что есть масса людей, которые хотят заниматься любимым делом, горят и не сидят сложа руки, не ноют, а делают дело.
Не думаете поучаствовать в более раскрученном кинофестивале «Движение»?
Честно сказать, мы с Андреем не видим большого смысла в фестивалях. Единственный фестиваль, который нас привлекает, — это «Оскар». Но там есть определенные сложности. На остальные просто нет времени. Наша задача — чтобы фильм увидели как можно больше людей, а на фестивалях аудитория прибавляется не в том масштабе, в котором хотелось бы.
Есть граница между фестивальным кино, которое рассчитано на интеллектуального зрителя, и массовым прокатом. У вас, стало быть, нет фестивальных амбиций?
Очевидно, эта разница есть. На фестивалях мы смотрим одно кино, а в кинотеатры ходим на другое. Но я не понимаю, почему. Кино — это интересная история, которая интересно рассказана. Но иногда получается, что фестивальное кино смотреть невозможно, скучища редкостная, а прокатные фильмы — абсолютно глупые и бездумные. Надо, наверное, искать что-то среднее. Ведь фильмы, которые на слуху, мировая классика, как «Форрест Гамп» — это фестивальное или успешное прокатное кино? Фестивали — это настолько относительная вещь... «Оскар», например, просто дает возможность широко рассказать о существовании твоего фильма, больше в нем нет никакого смысла. Не в статуэтках же смысл.
По сути, задача фестивалей — рассказывать о фильмах, но у нас почему-то получается иначе.
А у нас нет фестивалей. Есть свои, семейные, где семьями собираются, дарят друг другу подарки. Кому не досталось, дают «за вклад». Мы не очень стремимся в этом участвовать.
А в «Любительское кино+Profi» почему решили поучаствовать?
Во-первых, хочется «повампирить», а делать это у людей, не ограниченных рамками, очень здорово. Еще я думал, чем отличается профессиональное кино от любительского, где эта грань? Снято более качественно? Так у нас много профессионалов, которые снимают плохо. Интересно рассказано? Есть и интересно рассказанные любительские фильмы. Мне кажется, что разделять это невозможно, это кино, и судить его нужно как произведение, как высказывание человека. А на что он это сделал — на телефон, ручную камеру или на Alexa (профессиональная камера — ред.), нет никакой разницы, если это отвечает драматургии.
Но сами вы стараетесь снимать высокобюджетное и техничное кино.
Тоже все относительно. «28 панфиловцев» в рамках общего кинопроизводства — это низкий бюджет. То, что оно выглядит как высокобюджетное кино, это вопрос к авторам высокобюджетных фильмов, почему у них они выглядят, как наш малобюджетный. В общем, «28 панфиловцев» — это тоже любительский фильм. Я любитель, у меня нет профессионального кинематографического образования. Мы с Андреем любители, которые любят интересное кино, героическое, патриотическое. И в какой-то момент случилось так, что нам, любителям всего этого, нечего смотреть в кинотеатрах. Поэтому мы сделали такой фильм, чтобы сами могли прийти и получить удовольствие. Делали его для себя. Но вместе с нами еще до начала работы его полюбили 35 тысяч человек, которые сбросились деньгами. А потом 1,5 млн человек посмотрели на территории России.
Почему пришлось прибегать к краундфандингу? От Фонда кино разве не было поддержки?
Мы получили поддержку уже на этапе рекламы, 30 млн рублей рекламного бокса. Была огромная поддержка от Министерства культуры, от Казахстана, и потом уже наш инвестор доложил недостающие деньги, чтобы мы могли закончить производство.
Получается, изначально в Минкульте не приняли проект?
Представьте, вы — министр культуры. Тут приходят к вам два красавца, которые, кроме киношки «Поймать ведьму», ничего не сняли, и говорят: у нас кино про войну, про танки, защиту Москвы и так далее. Что бы вы подумали? Ну, два идиота, если не разворуют эти деньги, то неумело куда-то потратят. Есть люди, которые точно сделают, лучше будем им давать. Но когда общественность проголосовала рублем, Министерство культуры совершенно справедливо, честно отреагировало на этот позыв и поддержало. В этом плане все было органично. Если бы у нас были деньги в 2009 году, мы бы не сняли такое кино. Мы должны были пройти определенный путь.
Ваша жизнь изменилась после успеха «28 панфиловцев»?
Конечно, появились предложения, какие-то возможности. Это и понятно: мы доказали своей работой, что на нас можно положиться.
Над чем сейчас работаете?
Мы с Андреем делаем проект, это полнометражный художественный фильм, но про что — пока секрет. А сейчас я занимаюсь фильмом про конструктора Кошкина, который конструировал танки Т-34 и организовал их пробег от Харькова до Москвы.
Откуда у вас интерес к военной теме?
Война — это настолько обостренные предлагаемые обстоятельства, и в этом срезе гораздо интереснее рассматривать людей. Но, честно говоря, о войне мы уже высказались, дальше будем говорить про другие, не менее обостренные темы. Вообще, для нашей страны Великая Отечественная война — такое событие, которое формирует наш генетический код. И уж кому, как не художникам, рассуждать на эту тему.
По поводу истории «28 панфиловцев» было много разговоров, что это миф.
Вся история — это миф. Нет ни одного исторического факта, который бы не рассматривался с разных сторон. Это иногда самостоятельно складывается, иногда специально формируют отношение к тому или иному событию. Панфиловская дивизия была, 4-я рота была, в какой-то момент в ней было 28 человек? — да.
Но вы как-то думали о соотношении исторической реальности и художественного вымысла?
Конечно. Этот подсчет я уже утрирую. Но сложенный миф или легенду вообще нельзя трогать, нельзя разбирать. Ни легенду о 300 спартанцах, ни о 7 самураях, ни о 28 панфиловцах. Это устои, на которых держится наша память и, соответственно, наше будущее. В истории много спорных вещей, но 28 панфиловцев — это сюжет, который вбирает всю Великую Отечественную войну, солдат-героев, отстоявших страну. А что касается фильма, то сценарий писался на базе множества прочитанной литературы, мемуаров, художественных произведений. Все это было собрано и разобрано, мы погрузились в тактику и стратегию, в технические аспекты и человеческие воспоминания. Это художественный вымысел, но основанный на реальных судьбах.
Каково это — работать в тандеме? Не ссоритесь с соавтором Андреем Шальопа?
Мы познакомились случайно. Он написал сценарий фильма «Поймать ведьму», хотел снимать, искал артиста. Я тогда был студентом театральной академии, попал на кастинг. На «Ведьме» мы сдружились, потом вместе монтировали. Когда Андрей написал сценарий «28 панфиловцев», мы уже вместе взялись за него. Роли распределяются так, что Андрей больше сценарист, продюсер и идейный вдохновитель, а я режиссер-постановщик. На съемочной площадке командую я, но с Андреем все обсуждаем. У нас как-то органично распределились роли. Спорных моментов бывает куча, но главное, нам важен результат. Тандемы распадаются, потому что люди начинают выяснять свои амбиции, спорить, кто главный. А мы можем слышать друг друга. Важен не наш спор, а то, что получится.
Как относитесь к квотам для отечественного кино? Нужно ограждать его от конкуренции с Голливудом?
По последним кинопремьерам видно, что российское кино барахтается, пытается встать, выпрямиться. Министерство культуры, Фонд кино пытаются этому содействовать. Огромные прокаты у «Викинга», «Экипажа». Другое дело — можно обсуждать, как эти фильмы сделаны. Можно ходить плеваться, но факт остается фактом: они собирают кассу. Мы не можем конкурировать с Голливудом, потому что это разные рынки. Наше кино — это российский рынок, а голливудское — весь мир. Воевать с ним на его территории нет смысла, поэтому мы должны снимать свое национальное кино. Часто мы снимаем голливудское кино и пытаемся продавать как наше, но какой в этом смысл. Какой смысл играть в шахматы с Каспаровым, если хочешь победить? С ним надо тогда в баскетбол играть.
Что нужно, чтобы снимать хорошее кино?
Нужна хорошая история и задача снять хорошее кино. Невозможо сделать так: хотим снять хорошее кино вот за столько и еще столько заработать. Слишком много задач, так не получится. Если ты снимаешь кино, то все остальное должно уходить на второй счет. Я не знаю ни один из мировых крупных фильмов, который уложился бы в изначальный бюджет. Продюсеры рисковали, но этот риск вознаграждался.
Есть авторы, на которых вы ориентируетесь?
Не создай себе кумира. Иногда у одного что-то интересное, иногда — у другого. Но чтобы был один человек… вот, хочу как Тарковский, такого нет. Хочу как я.
Фото: ruskline.ru