Владислав Пузырников: «Чтобы лучше узнать Омск, я пошёл подрабатывать в такси»

— В театральных институтах во время просмотров приёмная комиссия раньше определяла амплуа будущего актёра: этот сможет играть героев-любовников, а этот, например, — характерные роли. К какой категории отнесли вас?

 — Честно говоря, я не помню, чтобы у нас при поступлении была такая градация. Мы, абитуриенты, об этом точно не задумывались. Каждый считает себя универсальным. У молодых людей в этом смысле нет преград, что и хорошо. «Уж я-то могу всё!» — думают они.

— Это у абитуриентов нет преград, но мне казалось, что режиссёры, которые отбирают их, смотрят, сможет ли он пригодиться в кино и театре, будет востребованным или нет?

 — Наверное, да. Я не знаю, кем меня видели, но тогда я был блондин, молод и прекрасен собой. (Смеётся.) Поэтому, наверное, всё же видели, как героя.

— В этом качестве вас и пригласили в Омский драмтеатр?

 — Скорее всего. Нас позвал на показ вдвоём с Анюткой (Анна Ходюн. — Прим. ред.) директор Борис Мездрич, а театр тогда возглавлял Лев Стукалов. У нас была сцена из пьесы О’Нила «Любовь под вязами». У меня была героическая роль, но, когда меня взяли в театр, я уже начал играть характерные роли. В спектакле «Человек, животное и добродетель» каждый играл сразу несколько персонажей. Я был и мальчиком, и доктором — это была возрастная роль. Конечно, я очень много играл молодых влюблённых людей. А кого, собственно, было ещё играть, когда тебе 25 лет?

— Как вы восприняли город, когда приехали? Можно ли сказать, что Омск вам сразу понравился?

 — Нет. Я честно скажу, меня до сих пор каждый год тянет на родину, но только не каждый год съездить получается. В Омске мы же ничего не знали. И позже, когда у меня появилась машина и было свободное время, я пошёл подрабатывать в такси — не потому, что я в чём-то нуждался, а чтобы лучше узнать город. Навигаторов раньше не было. Я купил карту. Помню, меня спросили: «А вы знаете, где находится проспект Культуры?» Нет… Когда приехал, совсем ничего не знал. Мне не хватало природы: сопок, горных речек. Я учился во Владивостоке. Это приморский город. Я вырос на море. Там совершенно другая энергия. Наше общежитие находилось на сопке. Спускаешься 15 минут — и ты уже на пляже. Если что-то не получается, посмотрел на море, на эту красоту — и уже вдохновился! В Омск я приехал из-за театра и остался здесь ради театра. В 1992 году Омская драма приезжала на гастроли во Владивосток. Зритель её очень любил, и спектакли отличались от тех, к которым мы привыкли. Во Владивостоке, при всей моей любви к этому городу, спектаклей такого уровня там не было. И когда через два года нам поступило приглашение приехать в Омск, это был настоящий подарок судьбы! К тому же тогда уже не было распределения для молодых актёров.

— Кого здесь, в театре, вы считаете своим учителем? Не в плане обучения профессии, а скорее в человеческом?

 — Валерий Иванович (Алексеев. — Прим. ред.), Моисей Василиади, дядя Женя (Евгений Смирнов) — всё старшее поколение. Мы учились у них, смотрели, как они репетируют. Тогда не было такой техники, как сейчас, например, мобильных телефонов с интернетом, поэтому мы впитывали эту информацию. Это мощная школа.

— Как молодой романтичный юноша превратился в брутального, жёсткого, я бы даже сказала жестокого Жана, каким вы стали в спектакле Евгения Марчелли «Фрекен Жюли»?

 — Изначально эту роль играл Виталий Кищенко, меня туда ввели уже по необходимости, чтобы спектакль жил. Это просто режиссёр что-то увидел во мне, разглядел, чего, может быть, не видел я сам. Наверное, если бы не Евгений Марчелли, я бы ещё долго играл романтичных юношей. Он поверил в меня, а я — в него. Жёсткость, даже жестокость, наверное, в каждом есть в той или иной степени, а актёрская профессия как раз подразумевает поиск, желание, просто потребность найти что-то новое в себе. А иначе зачем приходить в эту профессию?

— Вы доверяете режиссёрам безоговорочно, как хирургам во время операции?

 — Раньше доверял абсолютно, но потом, с годами, понимаешь, что режиссёр тоже человек, что он может ошибаться, но опять же — смотря какой режиссёр. Есть те, которым веришь безоговорочно, потому что понимаешь, что он тебя не подведёт. С ними очень интересно, ты открываешь новые грани профессии, новый способ существования на сцене. Язык спектакля может получаться другим, непривычным, но весь процесс репетиций так захватывает, что ты даже не думаешь о том, например, каким получится спектакль — кассовым или нет.

— И вот после брутального Жана у вас была ещё одна, скажем так, трагичная и мужественная роль — полководец Тулл Авфидий, а через некоторое время вы появляетесь на сцене в образе изнеженного австрийского императора. Многие зрители вас даже не узнали.

 — Это не я, это Анджей (Анжей Бубень, режиссёр. — Прим. ред.). Он предложил такой острый рисунок роли. А я абсолютно легко сразу в это включился.

— Со стороны кажется, что вы ничего не играете, а просто получаете дикое удовольствие от всего происходящего. Это так?

 — Абсолютно. Мне нравится эта роль. Играть — это актёрская природа. Я люблю, когда создаётся такая атмосфера, что мы репетируем непринуждённо, легко, не боимся быть некрасивыми, открыты для всех: для режиссёра, своих коллег. Не боимся экспериментировать, потому что на самом деле бояться — это нормальное человеческое качество. Хорошо, когда эти границы стираются, ты бросаешься в это плавание и тебя какая-то стихия ведёт, тогда рождается что-то живое и настоящее.

— Можно сказать, что вам точно не грозит стать заложником одного образа?

 — Конечно, нет. Природа человеческая безгранична, но стать заложником одного образа может каждый. Это зависит от многих факторов. Прежде всего — от самого артиста. С возрастом приходит какой-то покой, который очень опасен в нашей профессии.

— Как вам кажется, почему сегодня в репертуаре театра нет современных российских пьес о том, что происходит здесь и сейчас, а герои воспринимаются как знакомые люди?

 — Современная драматургия во все времена была проблемой. Про день сегодняшний, мне кажется, ставить сложнее, чем про прошлое. Думаю, дело в пьесах, они должны пройти некую проверку временем, и в режиссёрах. Не все готовы за это браться.

— Наверное, мы сейчас углубимся в сложную и неоднозначную тему, но каким, на ваш взгляд, должен быть современный театр?

 — Театр должен быть разным и живым. Это не застывшее, архаичное явление, а современное. Язык театра меняется постоянно, придумываются новые формы, чтобы пьесы, которые были написаны много веков назад, были понятны и интересны сейчас. Он несёт и развлекательную, и познавательную функцию, но только развлекательное направление для театра, конечно, это неправильно. Только для отдыха? Пожалуйста, у нас есть КВН, стендап. А серьёзный театр исследует разные стороны человеческой жизни.

— Во многих спектаклях вы играете вместе с вашей женой Анной Ходюн, причём иногда супружескую пару. Легче это или сложнее, чем работа с другим человеком?

 — По-разному. Это зависит от материала. Бывает легко, а бывают и небольшие сложности. Но в чём плюс того, что мы работаем вместе, как муж и жена? Наверное, в том, что мы становимся требовательнее, можем потребовать друг от друга больше, чем от чужого человека. Это очень помогает в работе.

— В спектакле «Бег» вы играете профессора-идеалиста Голубкова, который робко влюблён в петербургскую даму Серафиму. Раньше её играла другая актриса, а сейчас — Анна Ходюн. Изменился ли спектакль?

 — Конечно, спектакль изменился, потому что типы людей разные. Мне кажется, что он стал лучше, другая энергетика появилась. Серафима — это психофизика Анюткина. Она поэтическая натура, очень ранимая, не из этого мира. Он сам стал немного другим.

— И ещё одна яркая ваша роль, о которой хотелось поговорить, это Дракон. За её исполнение вы даже были номинированы на «Золотую маску». Кто решил, что правитель, который держит в страхе всю страну, убивает девушек, должен быть милым и обаятельным, — вы или режиссёр?

 — Режиссёр, конечно. Он изначально принял для себя решение, что дракон — это не злодей. Он обаяшка, который правит людьми. И мне это было понятно и легко играть.

— Ваш Дракон обращается к подданным: «Любимки мои!» Откуда взялась эта фраза?

 — Не знаю. Вот как Киркоров выходит на сцену: «Я люблю вас!» Это же какой-то абсурд! Мне всегда эта фраза казалась забавной и немножко глупой, поэтому в этом контексте для моего персонажа она получилась уместной.

— В сентябре театр был в Тюмени.Что вам, как актёру, дают гастроли?

 — Это же смена впечатлений, смена зрителей. Мы уже привыкли к каким-то одним реакциям, а там могут быть другие. Тем более в Тюмени мы давно не были. Всё это, конечно, важно для актёров, даёт важный опыт.

— В Омске в сентябре сезон вы начнёте с премьеры спектакля «Обманщики». Его герои — молодые люди, живущие на полную катушку в кризисные послевоенные 1950-е годы, прожигающие жизнь. Близка ли вам эта история?

 — Там я играю взрослого человека, который вспоминает свою молодость. У меня текста практически нет, а нахожусь я на сцене очень много времени. Это сложно — стоять и следить за тем, что происходит в той или иной сцене, ничего не говоря. Нужно, чтобы зритель чувствовал, что творится сейчас с моим персонажем, чтобы ему были созвучны эти воспоминания о любви, о ненависти, о предательстве. И в то же время нужно организовывать внимание зрителя так, чтобы оно переключалось с моего персонажа на действие, которое происходит на сцене.

Тема молодёжи мне тоже интересна. Я и в Лицейском театре работаю, потому что мне с ними интересно. Они другие: свободнее, но наглые такие… Не знаю, хорошо ли это? Наверное, да. Мы в 1990-е жили впроголодь, выживали, им в этом плане проще, но, с другой стороны, у них тоже много проблем. Точно знаю, у меня сын взрослый.

Спектакль «Обманщики» (18+) можно увидеть в Омске 26 и 27 сентября.

— И в конце нашей беседы небольшой блиц. Несколько коротких вопросов, на которые лучше давать ответы сразу, не задумываясь.

— Чай или кофе?

 — Чай.

— Море или горы?

 — Море.

— Лучший день рождения в жизни?

 — Когда мне было 12 лет, мне подарили футбольный мяч. Сейчас вообще не праздную дни рождения.

— Дрались в детстве?

 — Не очень активно, но было.

— Кошки или собаки?

 — Кошки, у меня кошка дома есть.

— Книга, которую обязательно стоит прочитать?

 — Сейчас читаю и мне очень нравится бестселлер 2013 года Халед Хоссейни «И эхо летит по горам».