Корреспондент Om1.ru встретился с Анастасией Пантелеевой, уроженкой Новосибирска, ныне актрисой Александринского театра, номинанткой на премию «Золотая Маска», и поговорил о её жизненном пути, творчестве и самореализации.
ПУТЬ
«И всё-таки стать актрисой нелегко»
— Вы с детства мечтали стать актрисой. Не могли бы вы рассказать, почему именно актёрское искусство и театр? Может быть, кто-то или что-то повлияло на ваш выбор?
— Да, на мой выбор повлиял отец. В 8 лет он отвёл меня в театральную студию в родном городе, Дзержинске. Как раз в тот момент я почувствовала, что хочу стать актрисой и связать свою жизнь с искусством.
— А в вашей семье есть актёры?
— Нет, можно сказать, я первая. Моя семья совсем не связана с творчеством. У родителей всё-таки техническое образование: мама инженер, а папа менеджер.
— Поддерживали ли вас родители? Как они отреагировали на ваш выбор?
— Мой отец поддержал меня. Он и положил начало моему творческому пути, а вот мама была против. Она сомневалась до последнего, была скептически настроена к выбору моей профессии, пока я не начала работать в театре и преуспевать. Сейчас, конечно, мама радуется моим успехам и поддерживает меня.
— Вы говорили, что второй вашей специализацией является принятие решений. Расскажите, как в 15 лет, будучи ещё подростком, вы самостоятельно поступили в Нижегородское театральное училище и переехали в другой город?
— Было трудно, так как родители хотели, чтобы я доучилась и закончила школу. Мне пришлось пойти им наперекор, ведь я хотела поступить в театральное училище после 9 класса. Поступила я с первого раза, и началась активная учёба, и просто физически невозможно было каждый день ездить из другого города на пары. Я настояла на переезде, но родители были не готовы, и мне пришлось довольно долго отстаивать своё решение.
— Из вашего блога можно понять, что обучение театральному мастерству вам давалось довольно сложно. Вы говорили, что не могли играть на публику, проваливали экзамены по мастерству. А после дипломного спектакля режиссёр сказала вам, что вы её разочаровали. А теперь вы стали номинанткой на премию «Золотая маска». Расскажите, как вы не потеряли веру в себя и преуспели в своей профессии?
— У меня был жуткий страх сцены, когда я поступила в театральное училище. Вплоть до сдачи экзаменов я не могла справиться с ним. Четыре года мой мастер, Лев Юрьевич Харламов, боролся с моим страхом и продолжал верить в меня. Но сцены я окончательно перестала бояться, когда дебютировала на сцене театра «Старый Дом» в «Идиоте». Настал такой момент, когда понимаешь: либо ты сейчас преодолеешь свой страх и он уйдёт навсегда, либо нет. Конечно, эта была болезненная ситуация с выпускными экзаменами. Я даже не ожидала такой реакции одного из приглашённых мастеров, так как на репетиции всё было идеально. Но на меня это никак не повлияло. Я верила в себя и продолжаю верить.
— В блоге вы писали, что работали официанткой в Москве и параллельно летали на прослушивания в Новосибирск в театр «Старый Дом». Почему именно Новосибирск?
— Закончив училище, я, как и многие, решила переехать в Москву. Я не планировала оставаться в Нижнем Новгороде, не мой театральный город. После переезда начала подрабатывать официанткой, а в октябре подала заявку на театральный фестиваль «Территория», и меня приняли. В течение двух недель мы обучались и общались с интересными и творческими людьми. И вот я познакомилась с Полиной Кардымон, которая была штатным режиссёром в «Старом Доме» в Новосибирске. Она узнала, что я только что закончила училище и ищу работу. Полина предложила пройти прослушивание в театр Новосибирска, а так как мне нужна была работа, то я хваталась за любую возможность.
— А почему было два прослушивания?
— На первом прослушивании Андрей Михайлович Прикотенко, режиссёр «Старого Дома», попросил меня изменить репертуар и прилететь через две недели. Я жутко расстроилась, подумав, что раз меня с первого раза не взяли, а я показала всё, на что была способна, то ничего путного не выйдет, и я никуда не полетела, но каждый день думала: а правильно ли я поступила? И вдруг, через полгода, мне написал Александр Вострухин, бывший актёр театра «Старый Дом», о втором прослушивании и о том, что я могу приехать. А я даже не знала о втором этапе, так как отписалась от всех социальных сетей театра, потому что была жутко расстроена и обижена. И буквально на следующий день я полетела в Новосибирск и прошла прослушивание.
— Вы писали, что вам довольно часто задают вопрос, как попасть в Александринский театр. Расскажите, как вы переехали в Санкт-Петербург?
— Я работала в «Старом доме» в Новосибирске. После номинации «Золотая маска» мы начали гастролировать со спектаклем «Идиот» на фестивалях «Радуга» и «Достоевский». И вот в Санкт-Петербурге мы выступали на новой сцене Александринского театра. Как оказалось, на нашем выступлении присутствовал режиссёр, Фокин Валерий Владимирович, который не собирался приходить, но, по счастливой случайности, пришёл. А он уже четыре месяца искал актрису моего типажа. После гастролей мне позвонили, пригласили на собеседование с режиссёром и предложили стать актрисой труппы Александринского театра.
— Как вы отреагировали на такое неожиданное предложение?
— Честно говоря, я была напугана. Я планировала не соглашаться и никуда не лететь. К тому же об это нельзя было говорить, так как получается, что меня переманили из одного театра в другой. Я была сильно напугана, но решила всё-таки рискнуть.
— Как вы вошли в новый коллектив? Как у вас складывались отношения с новой труппой?
— Труппы в театре — достаточно сложное комьюнити, в котором собраны очень творческие, эмоциональные, ранимые и эгоцентричные люди. Нетипичная «сходка» для социума, в которой поначалу всегда бывает трудно. В Александринском театре труппы в три раза больше, чем в «Старом Доме», соответственно, здесь ещё больше концентрация всего необычного. Я могу сказать, что я вливалась в коллектив полтора года, примерно месяца 4 назад, после премьеры «Отелло», я окончательно почувствовала, что стала единым целым с командой и немного успокоилась.
ОТНОШЕНИЯ
«Любовь вне времени»
— Насколько известно, в Новосибирске вы встретили своего мужа, Александра, и это была любовь с первого взгляда. Расскажите, как вы познакомились?
— Такая удивительная история, благодаря которой я нахожусь в профессии. Моё первое прослушивание в «Старом Доме» состояло из двух частей: читка главной роли, которую мы подготовили с Полиной Кардымон, и отдельное прослушивание с программой. И вот когда я читала читку на сцене первый раз, Саша Вострухин сидел в зале. Как он потом мне рассказал, он влюбился в меня с первого взгляда. Честно говоря, на первом своём прослушивании я даже и не заметила Сашу. Мы буквально обменялись приветствиями и всё. Я настолько была поглощена событиями, что даже и не запомнила его. Второй раз мы встретились только через полгода, когда он мне сообщил о втором прослушивании и я прилетела в Новосибирск. И вот когда он меня встретил в аэропорту, я увидела его и влюбилась. Такая необычная история любви с первого взгляда, только «раздробленная» во времени.
— Вы оба талантливые актёры со множеством разноплановых ролей, хватает ли вам времени на личную жизнь?
— Когда у нас идут параллельные премьеры — это самые сложные моменты в работе, мы почти не видимся, оба поглощены подготовкой. Я обычно сильно нервничаю в такие периоды, мне гораздо чаще нужна поддержка мужа. Во все остальные дни мы стараемся проводить время вместе, стараемся заботиться друг о друге. Всегда пытаемся найти возможность проводить время вместе, хоть с работой в театре это довольно сложно.
— Как бы вы могли описать ваши отношения?
— Мы с мужем стремимся к глубокому союзу. Каждый день мы обсуждаем наши отношения — это важная часть нашего брака. Я занимаюсь психоанализом, и наши отношения основаны на нём, а главная его цель — это говорить, высказываться. Мы работаем над отношениями. Я искала такого человека как мой муж.
— А что означают ваши парные татуировки? Это слова из песни?
— Да, слова «Я злой человек, я твой человек» из песни Земфиры. Но для меня эти слова больше связаны с фильмом Ренаты Литвиновой «Северный ветер». Для меня этот фильм очень важен, ведь в нём раскрывается тема глубокой любви, которая преодолевает смерть. «Я люблю тебя на свете и во тьме». «Я злой человек, я твой человек», — это наше распределение в отношениях: я человек, который решает конфликты, а Саша меня поддерживает.
О ТЕАТРЕ
«В театре рождается новый человек»
— Человек искусства — какой он?
— По паре ответов на элементарные вопросы о литературе, искусстве и об актёрском мастерстве я понимаю, действительно ли человек любит искусство и он художник внутри или он обыватель, которому нравится внешняя оболочка искусства: выступления на сцене, красивая атмосфера и так далее. По нескольким вопросам я сразу могу понять, человек по-настоящему художник, он Ван Гог внутри или нет. Художника отличает глубокая восприимчивость информации и честность.
— Как за четыре сезона вы изменились, что в вас изменил театр?
— У меня настолько глобально трансформировались взгляды за четыре года работы в театре, что кратко не получится рассказать. Могу отметить, что в начале своего пути я была совсем другим человеком. За этот период произошло несколько сломов: сначала поступление, затем учёба, в процессе которой у тебя меняются взгляды на профессию, потом начало работы в театре, и в этот момент все твои представления начинают разрушаться. Учёба в театральном училище не готовит к настоящей работе в театре. У меня кардинально изменились взгляды на профессию, я по-другому начала воспринимать игру на сцене и поняла, для чего нужен театр.
— Расскажите, как вы работаете над образами своих героинь?
— Я всегда работаю по принципу от внутреннего к внешнему. Когда начинаются репетиции спектаклей, то я сначала читаю и перечитываю произведения автора — это первый интеллектуальный круг. Второй интеллектуальный круг — начинаю искать другие произведения, которые у меня ассоциируются с моей героиней. Я не люблю работать линейно. Мне нравится строить ассоциации и искать их во всём, что меня окружает. Вторая часть моей работы заключается в рождении внутри себя человека, который трансформируется на протяжении всех месяцев работы под влиянием различных переживаний. Моя жизнь часто подстраивается под произведение. Я абсолютно всё пропускаю через себя, через свою душу.
— Сталкивались ли вы со сложными ролями, которые вам не подходили?
— Последняя моя премьера «Отелло» Николая Рощина, где я играю Эмилию. Это был именно тот случай, когда, узнав свою роль, я жутко расстроилась и не хотела играть. Тогда я поняла, что так Вселенная говорит, что мне нужно умножить свою работу на два, я должна прилагать ещё больше усилий. Когда ты получаешь роль на сопротивление, ты также получаешь двойную порцию работы. Я считаю, что это крутой челлендж, и если ты его пройдёшь, то выйдешь на совсем другой актёрский уровень.
— Вы когда-нибудь забывали текст во время спектакля? Если да, то как вы справлялись с ситуацией? Как не растеряться в ответственный момент?
— Да, было пару раз. В любом случае ты уже растерялся. На несколько секунд ты проваливаешься в белое пятно, но потом чудом вспоминаешь свой текст или хотя бы следующие слова.
— Есть ли у вас роль мечты?
— Я считаю понятие «роль мечты» очень вредным. Все мальчики мечтают сыграть Гамлета, все девочки — Джульетту. Но может так получиться, что эта роль тебе никогда не достанется. И если актёр зациклен на одной роли и не может её воплотить в жизнь, то такая «зацепка» может просто морально уничтожить и разрушить его. Умирать от страданий по несбывшейся мечте. А нужно мыслить иначе. Если говорить про меня, то я бы хотела сыграть Нину Заречную, произведение «Чайка», с которым я поступала в училище. Я никогда не думала, что мне выпадет такая возможность, и я не зацикливалась на этой роли. Но так получилось, что в нашем театре решили ставить «Чайку», и я чуть не сошла с ума. Я понимала, что сейчас либо судьба, либо нет. Меня чудом отправили на кастинг, и я его прошла, хотя было много других девочек. Таким образом, моя полумечта реализовалась, но она не была моим смыслом жизни.
— А что насчет кино? Я знаю, вы снимались в кинокартине «Мы — блогеры». Чем отличается работа в кино от театра?
— Кино — это абсолютная иллюзия искусства. Я не рассматриваю великий кинематограф, а говорю про бытовое кино, в котором почти нет даже репетиций, только лишь короткая беседа с режиссёром. Нет настоящих условий, вы играете, скажем так, в одном ракурсе и совершенно нет взаимодействия с партнёром. Всё какой-то обман, мне не нравится. Я не хочу сниматься в кино, кроме французского кинематографа, который я обожаю и считаю настоящим искусством. А так я абсолютно не чувствую свою реализацию как актрисы в кино.
— А чем вам нравится французское кино?
— Это мой стиль! Там снимают такие прекрасные и едва уловимые моменты жизни. Красота жизни, которую можно научиться видеть. И мне нравится, что там позволяют снимать именно реальность, а не создавать яркую коммерческую картинку, как в Голливуде.
ИГРА НА СЦЕНЕ
«Если ты раб, то ты плохой актёр»
— У каждого спектакля есть своё дыхание. Иногда актёры чувствуют момент, когда могут «повелевать залом», когда зритель настолько сильно включён в процесс. Чувствовали ли вы такие моменты?
— Каждый спектакль обладает своим цветом и атмосферой, такое соединение уникальных людей, что присутствие одного человека может кардинально изменить всё вокруг. Это если говорить про внутреннее дыхание спектаклей, когда они являются отдельными мирами. Про «повелевание зрителями» — это немного книжное понятие. Конечно, у меня были моменты в спектаклях, когда зритель полностью включён в мою сцену, и ты чувствуешь, как каждое твоё слово и каждый жест заметен. Зритель следит за каждым твоим шагом. Но это случается не каждый спектакль. Например, на исторической сцене Александринского театра просто невозможно всё время быть связанным со зрителем, так как он находится довольно далеко от сцены. На сценах разного масштаба преобладают разные способы существования.
— Чем ограничивается свобода в театре? У многих зрителей ведь есть мнение, что актёр может творить всё что угодно вместе с режиссёром. Так ли это?
— Я из тех актёров, которые не подчиняются режиссёрам. Конечно, я всегда выполняю задачи, поставленные режиссёром, но я не безвольная овечка. Например, есть актёры, которые прекрасно существуют в такой позиции, но только не я. Мне приходится бороться с режиссёрами, и поэтому мои роли наполнены мною. Если бы я не смогла себя проявлять, я бы ушла из театра. Актёр обязан отстаивать зону своей свободы. Если ты раб, то ты плохой актёр.
— Говорят, что театр спасает в самые трудные времена. Каково быть человеком, который помогает людям через свою работу находить надежду?
— Театр не дарит надежду, если её нет у человека. Это место, в котором зритель может увидеть и услышать то, о чём он сам думает глубоко внутри, и ему, возможно, станет легче. Важная функция театра — говорить честно и говорить так, как в других местах не скажут.
ЖИЗНЬ ВНЕ ТЕАТРА
«Я доверяю зову сердца»
— Вы писали в своём блоге, что театр для вас — это 80% жизни, а оставшиеся 20% вы стараетесь найти вдохновение извне, чтобы было о чём говорить на сцене. Так что же для вас является вдохновением?
— Сейчас я бы сказала, что стремлюсь найти равновесие. Я ощущаю важность проживания жизни. Ещё раз хочу сказать, что «жить жизнь» для актёра очень важно для того, чтобы играть на сцене. Я не верю актёрам, которые живут в затворничестве и пытаются играть настоящие переживания. Я не верю им, несмотря на всю их виртуозность. Умение любить — самое необходимое качество для актёра, которое открывает много возможностей для настоящей и искренней игры. Во-первых, меня вдохновляет любовь к моему мужу и изучение любви, во-вторых, книги, в-третьих, искусство в целом.
— В своём блоге вы часто благодарите Бога, не могли бы вы рассказать, как вы пришли к вере?
— В детстве я разочаровалась в церкви. Я три раза была там со своей мамой, и все эти три раза на меня ругались священники за нарушение поста, потом я забыла молитву, и, казалось бы, такие мелочи, ещё и для маленького ребёнка. Я глубоко разочарована в церкви и в её политике, и я не связываю религию и Бога. Бог — это что-то большее и, конечно, безусловная любовь. К нему я пришла самостоятельно, через собственные переживания.
— А во что стоит верить, если не в Бога?
— Я искренне не могу почувствовать этот аспект жизни. Мне бы было страшно жить без веры. Я не представляю, как можно жить в мире, который не одухотворён. Я нашла Бога в искусстве и верю, что, например, картины Ван Гога, моего любимого художника, пропитаны Богом, я верю, что великое искусство — это Бог. Моя религиозность связана с искусством.
— Какие у вас главные ценности в жизни?
— Для меня важна тотальная честность. Я чувствую себя человеком, который каждую секунду должен говорить правду. Вторая огромная моя ценность — это любовь. Без любви человек не живёт. Также для меня важно помогать другим. Я считаю, что своей работой я могу кому-то полечить сердце и душу.
— Расскажите, о чём будет ваша книга, посвящённая театру?
— Я хочу накопить опыт, чтобы рассказать, что такое театр. Хотелось бы поделиться своими переживаниями и осознаниями, которые пришли ко мне в театре, и отразить их в книге. То есть описать духовный аспект театра через призму своих ощущений.
— Расскажите о творческих планах на ближайшее будущее? Как вы планируете развиваться, добиваться поставленных целей?
— Мои цели они связаны только с творчеством. Я не смотрю на искусство только с коммерческой точки зрения. Безусловно, для актёра важно уметь зарабатывать деньги, но у меня, например, нет чёткого плана по количеству ролей, которые я хочу сыграть, или цели сняться в кино и попасть на билборды. Так я отказываюсь смотреть на профессию. Я иду по линии искусства, и она меня куда-то ведёт. Я называю эту линию «линия Ван Гога», которая всегда приводит меня к успеху. Я доверяю зову своего сердца и своей душе.
