Почему вы приехали в Омск?
Адександр Михайлов (далее А.М.): - Сюда приезжаю, потому что очень много связано, не просто потому, что это ваш город, но и еще и колчаковская тема. Тема Колчака меня очень волнует. Тема Азъ Града, который строится в 45 километрах от Омска – посёлок с Андреем Никитенко, может кто-то знает, кто-то не знает. Я приезжаю сюда уже пятый раз и был у истоков этого Азъ Града – это древнеславянское поселение будет основано, это целая история. Она появится на сайте, посмотрите, что это такое и поймете, о чем мы говорим. Потому что с приходом Православия мы не стоим на коленях, на четвереньках. У нас была и культура, и всё-всё это было. Другой случай, что дополнительно происходили какие-то вещи и история диктует свои законы, но до этого была культура. И самое древнее место – это расселение Гипербореи, рассеивание после обледенения. Первые люди пришли куда? К реке Ирий и Омь. А «Ирий» на древнеславянском – это Иртыш, и вот на Иртыше было поселение. Вот такой Аз Град. Скоро у вас трехсотлетие, так вот Омску не триста лет, а три тысячи лет считайте, если не больше. Самое древнее поселение было здесь. Так вот прикасаться к истории мне интересно, расстреливать прошлое. Тот, кто выстрелил в прошлое из ружья, тот выстрелит в будущее из пушки.
То, что касается кино – я не снимаюсь в фильмах, где горы трупов, море крови, где убить человека – все равно, что высморкаться. Я благодарен Омску и вашему Драмтеатру, где работал Юра Кузнецов, мой однокурсник, мы вместе с ним учились во Владивостоке, подружились. Так получилось, что он в театре сыграл Василия Кузякина, а я в кино его сыграл. Потом он сыграл в кино по пьесе Стёпе Лобозёрова «Ужин с посторонним», я играю эту же роль в театре "Антрепризы" с Ниной Усатовой. Поэтому у нас связь с Юрой Кузнецовым очень большая, дай Бог ему здоровья. Ну и с Гуркиным Володей, талантливейшим человеком (автор сценария фильма "Любовь и голуби"-ред.) – 30 лет фильму, и 30 лет этот фильм вызывает юмор. Простите, никаких скабрезностей нет – «Ёшкин кот!» - о-па! – всё! Образ есть! Значит, в этом заложено много, вот понервничал, сказал «ёшкин кот!» и все понятно.
Как вы относитесь к тому, что на Украине запретили показ некоторых российских фильмов, например, показ фильма «Поддубный»?
А.М. - Так и отношусь. Значит это должно быть. Я снимался в своё время в фильме «Отряд специального назначения» в роли Николая Кузнецова, нашего разведчика. И снимали мы во Львове, в Ровно, буквально там, где сегодня все эти истоки, все эти корни (конфликт на Украине - ред.). И когда я надевал форму немецкого офицера, обер-офицера Зиберта – он бывал там, я помню эту реакцию, когда улыбались и пожимали руки, и говорили: «Хайль!». Это было уже тогда.. И когда я говорил на русском, мне говорили: «Не надо, потише, потише!» - типа столкновения будут, какие-то неприятности. А ведь это давно было, это в 80-е годы! Так что все это идет и от того, что мы потеряли сегодня второе поколение, и мы себя теряем. Действительно ведь дебилизация идет. […] И что бы сейчас пресса не говорила, что это не мы сбили самолет, не повстанцы сбивали, это вбито в мозги американской пропагандой и европейской, что это мы звери, что он мерзавец, сотворил эту штуку (про Путина) – всё наоборот! И выбить это из подсознания невозможно!
Стоит ли России вводить ответные санкции?
А.М. - Будет так, как будет. Путин сейчас молодец, ведет политику правильную. Но самое страшное, что гибнут люди, гибнут дети, жены наши, женщины и старики. Но сейчас вводить санкции, НАТО войдет – это будет война настоящая. Но не будем об этом говорить, мы не ради этого пришли сюда.
Общаетесь ли вы с друзьями, которые живут на Украине, о том, что там происходит сейчас?
Алла Сурикова (далее А.С.): - Общаемся. У меня есть два студента с Украины, один живет в Харькове, другой живет в Москве. Тот, кто живет в Москве, у него была тема «Узники концлагерей», он объездил почти всю Украину, записал все интервью с ними, и мы с ним сделали картину «Малолетние узники концлагерей». Второй студент такой яркий комедиограф, и я надеюсь, когда станет все нормально, он себя проявит. И у них абсолютно противоположные точки зрения. Тот, что живет в Харькове говорит: «Вы ничего не знаете, вы ничего не понимаете, вы не правы!». Тот, что живет в Москве, говорит: «Да дурак ты! Это ты ничего не понимаешь, ты не знаешь!». Моя дочь получает письма по электронке от своей школьной подруги, которая живет на Украине. Так та пишет, что американцы сделают рабами всех, кто с ними сотрудничает.
А вот я не знаю, мой старший внук сейчас в Киеве... Приедет – расскажет. Тревожно, грустно. Я родилась в Киеве, училась в Киеве, знаю украинский язык достаточно неплохо, закончила университет Киевский, работала какое-то время на киностудии Довженко. Естественно, Украина для меня – это Родина. И хотя я давно уже живу в Москве, русский язык стал родным , благодаря моим артистам, которые делали мне замечания, как Андрей Александрович Миронов, как Николай Петрович Караченцов. […]Точно сделанное замечание вовремя помогает работать над речью.
Как вы относитесь к тому, что сейчас происходит с русским языком на телевидении и в кино:
А.С. - Я всегда призываю своих студентов к тому, что если есть необходимость у двух героев ругаться, искать какие-то синонимы. У меня была ситуация, когда в фильме дерутся Караченцов и Проскурин – два русских мужика, которые дерутся один вилами, другой корзинами, они не ругаться не могут. Я перерыла весь словарь Даля вдоль и поперёк, и я нашла слова, которые для русского уха понятны, выражают эмоции, но это не мат. Я не люблю мат на экране, хотя за рулём иногда могу (смеётся).
Что вас связывает с Омском? (вопрос к Алле Суриковой):
- Я сегодня была на улице Гусарова, 63. У меня даже есть фотография на фоне этих ворот. Где мы жили во время эвакуации. Там была девочка Галя моего возраста и тетя Зина. Я пыталась попробовать найти их, и человек, который живет через дом, сказал, что да, жила тут Галина, но она давно умерла, и муж ее умер. И я просто сфотографировалась на фоне этих ворот на память. Потому что это было мое детство, деревянные тротуары, это двор с воротами, это люди, которые нас приютили. Такие теплые и грустные у меня воспоминания о детстве. Так что Омск – это Родина моего детства.
Какой фильм вы представляете на фестивале?
А.М. - Фильм я не представляю. Завтра у меня будет здесь творческая встреча большая – минимум на два с половиной часа. Когда мы разговаривали с Сергеем Валентиновичем (Фамильцев С.В. - начальник отдела кино-досуговой деятельности мэрии Омска- ред.) он убедил меня, чтобы я к вам сейчас прилетел. Послезавтра я улетаю в Светлогорск, где будет фестиваль моих студентов. Потом лечу на Алтай – я президент фонда Миши Евдокимова, мы не коммерческие, у нас деньги не замешаны. Потом Дальний Восток. В общем, такая беготня. А так, в целом, у вас будет эта программа, где я постараюсь подарить вам тепло - в этом смысле я готов служить вам. И всё, что связано с Омском, меня радует. Так что по первому звонку я приехал и спасибо огромное за всё! А вообще, у меня фильм «Поддубный», я играю отца самого Поддубного, с Пореченковым. И то, что этот фильм запретили на Украине – это результат культурный, к этому все и шло, я уже не говорю про «Белую гвардию». Так что на воре шапка говорит, и дай им Бог здоровья! Этим они делают себе хуже, не кому-нибудь.
А.С. - Сегодня у российского кино, если это не блокбастер, проката практически нет. Фестивали – это единственная возможность показать кино зрителю, повстречаться со зрителями, услышать их и себя показать. Поэтому для нас это пока единственный прокат.
Как привлекать молодежь в кинотеатры на философские фильмы?
А.С. - В какой-то степени это от прессы зависит, от журналистов. Надо из рупора кричать – сходите, не пропустите, посмотрите! И я надеюсь, что поворот к отечественному кино он будет происходить. Очень нехорошо, что выросло поколение, у которого клиповое мышление., которое воспитано на «Пепси». И это наша общая задача – привлекать молодёжь в кинотеатры. И здесь я буду показывать картину «Полный вперёд», и еще я взяла диск с картиной «Тату» моего студента, который занимается проблемой узников концлагерей. В двух словах о картине – девочка, медсестра, договаривается сделать себе татуировку. Приходит в поликлинику, входит человек, она должна сделать ему укол, начинает стирать на руке цифры и стереть не может. Он говорит: "Детка, это не стирается, это Освенцим», а она не знает, что такое Освенцим. Она приходит домой, набирает в компьютере «Освенцим», видит этих детей, которые протягивают руки с номерами, и меняется ее отношение к жизни.
Вам не кажется, что молодые режиссёры утеряли способность к самоиронии?
А.С. - Мы стараемся студентов призывать к тому, чтобы они относились к себе с самоиронией. Я рассказываю им, что обезьяна превратилась в человека не тогда, когда взяла в руки палку, а когда посмотрела на себя в зеркало и рассмеялась.
Где можно увидеть ваших студентов?
А.М. – Я 25 уже выпустил, и за каждого переживаю. Снимаются ребята. Я не знаю еще, моё ли это (про преподавательскую деятельность). Но меня уговорил Баталов в свое время с ректором нашего института. Потому что можно быть хорошим актером и плохим педагогом, и наоборот. Я не владею в совершенстве системой Станиславского. Единственное, что я могу вам обещать, это сохранить вашу корневую основу, то, что заложено генами, предками, этой землей, этой травой, этими цветами – эти вещи я буду сохранять для вас. Это я вам обещаю. Оставить вас в этом пространстве, как у Чехова сказано гениально: «В человеке все должно быть прекрасно – и лицо, и одежда, и душа, и мысли». Вот это моя сверхзадача. […] Я разрешаю своим студентам сниматься со второго курса. А если хороший режиссер и сценарий – то и с первого. Они уходят от скабрезных сцен. Может быть я и не прав, но тогда жизнь сама учит их и воспитывает. А с увеличением опыта рождается и мастерство.
А.С. – Для режиссера это особенно важно. Над этой картиной работало 14 моих студентов ( «Полный вперед!»). Кто-то снимался, кто-то координатор, кто-то стоял сзади, и те, кто проходит практику – я за них спокойна. Они выходят в жизнь самостоятельно. […] Те, кто проходят практику, становятся профессионалами гораздо легче и быстрее.
Как вы относитесь к ремейкам старых советских, всеми любимых фильмов?
А.М. – Я плохо отношусь. Это личное субъективное мнение. Ко мне подходили по поводу «Мужиков», «Любовь и голуби». И я не считаю это нужным. Может я и не прав.
А.С.– Я отношусь к этому спокойно. Что мне не нравится, когда ремейк идет жестко, под копирку с картиной, к которой имеет отношение. Вот сейчас, например, вышла картина «Кавказская пленница» - там попытка портретно, костюмно, сценарно – всё жестко повторить, следовать этой картине. А следовать Никулину – притом, что Коля Добрынин хороший актер, но он все равно не Юрий Никулин. И Гена Хазанов – сам по себе хороший актёр, но Этуш – это Этуш.
А как же фильм «Девушка с бульвара капуцинок»?
А.С. - Эта картина должна была называться не так. Она должна была называться «Снимать по-русски». И тогда вообще не было бы этого вопроса. Здесь идет речь о том, как снимаю кино у нас. Человек с фамилией вождя мирового пролетариата, который хотел дать денег на картину, во-первых, за две недели до съемок слинял, во-вторых, денег не дал, а название требовалось это – и оно осталось. Но там другие герои, другое место съемок, есть какие-то ассоциативные моменты со старым фильмом, потому что там играет Маша Миронова (дочь Андрея Миронова, который сыграл главную роль в фильме «Человек с бульвара Капуцинов»). Якобы она его дочка, влюбленная в старое советское кино. Картина вышла неточно по времени и название ее неточное. Если бы она называлась так, как я говорю, а она должна была так называться, к ней было бы меньше претензий.
Как вам удавалось собирать в своих картинах всех звезд сразу?
А.С. – Вот так и удавалось! Михайлова вот ни разу не удалось собрать! (смеётся).