Григорий Сосновский: В России экономические решения принимаются с точки зрения политической воли

Что происходило в экономике России и банковском секторе в первом квартале 2015 года?

 — Конец прошлого года, да и начало этого были сложными, но интересными. Инвестиционный бизнес вообще предполагает, что чем кризиснее ситуация, чем больше неопределенностей, чем больше рисков, тем более высокую доходность может получить инвестор, грамотно разместив свои средства. В конце прошлого года был большой исход денег из банков, он и сейчас продолжается, но в меньших масштабах. Предприниматели забирали свои деньги из банков, потому что понимали, что заработать в кризис можно быстрее, чем в спокойное время. Граждане забирали деньги из-за опасений в надежности банков, ведь до этого прокатилась волна отзыва лицензий, и приходили на инвестиционный рынок, где можно либо заработать больше, либо получить более высокую защиту своих инвестиций. В тот же момент многие иностранцы стали уходить с нашего рынка из-за падения курса валют, санкций, у некоторых инвесторов начали возникать реальные проблемы, которые нужно было решать. За счет всего этого стоимость облигаций даже крупных компаний упала, можно было купить качественные активы по низким ценам. Например, в декабре 2014 года можно было купить долговую бумагу некоторых крупных российских компаний с доходностью 25–30% годовых в валюте. Такая ситуация существовала буквально несколько недель. Потом стоимость облигаций снова выросла, а доходность по ним упала, потому что все поняли, что кризис скорее финансовый, а не реальный, с российскими компаниями ничего плохого не происходит, они как платили свои долги, так и будут платить.

В чем тогда отличие финансового кризиса от реального?

 — Любому инвестору важно, что компания способна выплачивать свои долги, исполнять взятые на себя обязательства. Снижение стоимости ценных бумаг российских компаний в конце 2014 года не было оправдано снижением их кредитоспособности, компании по-прежнему успешно работали. Это, кстати, признавали и рейтинговые агентства. Во время снижения рейтингов российских компаний они поясняли в комментариях, что у них нет сомнений в кредитоспособности России и российских компаний, рейтинг снижается из-за неэффективных мер по преодолению валютного кризиса и негибкости основного регулятора. Поэтому на тот момент падение рынка не отражало реальной ситуации.

 Получается, наша страна привлекательна для иностранных инвестиций?

 — Здесь сложно оценивать. С точки зрения доходности и надежности Россия очень привлекательная страна. Российский внешний долг говорит о том, что у страны высокий рейтинг надежности. То, что отталкивает иностранных инвесторов, — это политика. Иностранцы очень неохотно связываются с теми странами, где сложно просчитать бизнес. А у нас колоссальное проникновение политики в экономику. Многие экономические решения в России принимаются не с точки зрения расчетов, а с точки зрения политической воли. А политическая воля — понятие непредсказуемое. Она исходит от одного человека или группы лиц, которые руководствуются своими интересами. Очень сложно западному инвестору это понять, а для нас это те реалии, в которых мы существуем всю свою жизнь, и никого это не пугает.

Что можно сказать о колебаниях курса доллара, ситуация стабилизировать?

 — Рост стоимости валюты, когда доллар был по 70 рублей, спровоцировал вход иностранцев на российский фондовый рынок, произошел мощный закуп акций российских компаний. Соответственно многие компании показали рост. Логика здесь проста. Если, например, раньше для иностранного инвестора акция «Газпрома» стоила 5$, то в пересчете на новый курс она стала стоить 2,5–3$. При этом с «Газпромом» ничего не произошло, он не стал работать хуже. Конечно, крупные инвесторы этим пользовались.

Потом рубль укрепился с 70 до 48–49 рублей. Сейчас инвестиционный рынок относительно успокоился. Движения на рынке акций стали менее сильными, рынок облигаций восстановился. Но есть серьезные ожидания того, что уже в четвертом квартале года, если не раньше, мы снова увидим серьезные колебания на рынке валют. Рубль сейчас укрепился, но ситуация неоднозначна.

 Как отразится предполагаемое колебание курса доллара на омичах?

 — Я думаю, все уже заметили, как это отражается. Долларовая составляющая есть в цене практически каждого товара. Подорожает доллар — подорожают товары, мы все это на своих кошельках ощутим. Даже сейчас мы видим, что примерно на 30% больше стали тратить. Думаю, в случае роста курса доллара мы снова увидим рост цен. В этой ситуации каждый должен задуматься о том, как он будет компенсировать рост доллара, что будет с этим делать. Но глобальными колебания не будут. В конце прошлого – начале этого года ситуация просто вышла из-под контроля. Сейчас доллар на уровне 50–51 рубля, к концу года, скорее всего, увидим 57–60 рублей за доллар. Точнее сказать трудно, может, что-то позитивное за это время произойдет.

 Вы говорите, что в прошлом году ситуация вышла из-под контроля. Как в таком случае можно оценить политику Центробанка? Насколько правильными были действия?

 — Мне кажется, ошибка Центробанка была в подаче тех действий, которые предпринимались. Обоснования действий не было, ведение диалога с бизнесом, с субъектами экономики не получилось. Люди не понимали, что происходит. Меры, которые предпринимались Центробанком, нормальные, правильные, они дали результат: экономика не рухнула, Центробанк стоит, банки массово не закрываются. Самая большая ошибка Центробанка в тот момент была в том, что своими публичными выступлениями они создали в бизнес-среде ощущение того, что Центробанк к данным колебаниям не готов, не имеет программы действий и вообще не сильно понимает, что делать. Это, безусловно, спровоцировало определенную панику, которая тут же сказалась на изменении курса.

Вернемся к курсу валют. Почему ситуация с укреплением рубля неоднозначная?

 — Укрепление рубля будет стабильным, если российская экономика начнет расти или не будет падать. Если роста экономики нет, то возникают сложности с доходной частью бюджета, которая в нашей стране на 50% состоит из прибыли от продажи нефти и газа. Соответственно, если российская экономика расти не будет, и цены на нефть не будут демонстрировать фантастическую динамику, единственным способом наполнения доходной части бюджета в рублях будет просто увеличение курса доллара, чтобы за один доллар давали больше рублей и соответственно за один баррель нефти давали больше рублей.

Какие пути роста российской экономики вы видите?

 — Есть классические пути выхода из кризиса. Один из них — смягчение денежно-монетарной политики, наводнение экономики деньгами. Ничего нового еще не придумали, деньги — это кровь для экономики, если крови нет, то ничего не работает. Подобным образом США выходили из кризиса в 2008 году, когда снижали ставку рефинансирования, кредитовали крупнейшие банки на выгодных условиях. Сейчас Европа преодолевает кризис таким же образом — Европейский банк выкупает облигации, проводит политику денежного смягчения, наводняет экономику Евросоюза деньгами. Россия же, как всегда, пошла своим путем. Мы повысили ключевую ставку до 17%. Сейчас, конечно, ее снизили до 12,5%. Но даже 12,5% — это очень дорогие деньги, такие дорогие деньги только в неразвивающихся странах третьего мира. Когда деньги дорогие, когда кредиты дорогие, очень сложно ждать развития экономики. Поэтому думаю, что экономика начнет расти и страна выйдет из кризиса в двух случаях: либо значительно подорожает нефть, либо Россия на каких-то условиях договорится о вхождении иностранных денег на наш инвестиционный рынок.

Тогда какой должна быть ставка рефинансирования Центробанка, чтобы в России были дешевые деньги?

 — Нам сложно было развивать экономику, когда ставка была 8–8,5%. Когда ставка 12,5%, то это делать совсем тяжело. Мне кажется, что как минимум возврат к 8–8,5%, — это тот уровень, при котором наша экономика начала бы развиваться. Здесь есть еще один очень важный момент. Чем выше ставка рефинансирования, тем выше ставка банковского депозита, тем больше людей предпочитают свои деньги не инвестировать, а сберегать. Зачем брать на себя какие-то финансовые, предпринимательские риски, если можно прийти в банк, положить деньги под 12–13% и нормально себя чувствовать. Но эти деньги замораживаются, они изымаются из экономики. Во-первых, банк должен найти, куда эти деньги раздать с такой ставкой кредита — а ставка кредита соответственно тоже должна быть значительно больше, чем ставка депозита, банк же тоже должен на что-то жить. Во-вторых, есть проблема резервов. Банк не может все деньги, которые получил, сразу раздать, он обязан создать резервы, а резервы — это выключенные из экономики деньги, банк ими очень ограничено может распоряжаться. Потому, чем выше ключевая ставка, тем больше у населения и предпринимателей склонность к сбережению, тем меньше опять же денег в экономике. Мы, с одной стороны, хотим, чтобы у нас было импортозамещение, появились какие-то новые организации, а с другой стороны, мы даем очень дорогие кредиты, а еще и подсаживаем людей на крючок сбережения, предлагая высокие проценты по вкладам. Я все же за то, чтобы деньги были дешевые, чтобы люди могли их использовать.

Когда в таком случае наша страна выйдет из кризиса?

 — Трудно сказать. В кризис 2008 года суть выхода из него была в накачивании экономики деньгами, чтобы на фондовый рынок, на реальный сектор экономики приходили реальные дешевые деньги, которые предприниматели могли использовать, деньги разгоняли экономику. Сейчас мы имеем интересную вещь. Мы имеем санкции. Проблема как раз в том, что эти санкции не позволяют нам получать новые деньги. Проблема текущих политических отношений России и мира состоит как раз в том, что в Россию не хотят сейчас инвестировать, не хотят давать деньги. Мы сами эту проблему пока решить не можем. Западные источники финансирования для нас стали закрыты на какой-то момент, а иные найти очень сложно. Восточные страны идут по своим интересам, а интересы у них, как правило, скрытые, непонятные нам.

 Получается, санкции сказываются негативно на нашей стране?

 — Я не сторонник идеи, что для того, чтобы что-то поменять, нужно чтобы сначала все стало очень плохо. Я считаю, что если мы не смогли перенастроить свою экономику с сырьевой на несырьевую в момент, когда не было санкций, когда были деньги, когда объективно экономическая ситуация была лучше, глупо верить в то, что теперь мы вдруг резко перестроимся. Я думаю, что сейчас очень многое зависит от того, когда, наконец, подорожает нефть. Даже сейчас мы видим, что когда нефть хотя бы чуть-чуть подорожала, сразу и правительство выдохнуло, и Центробанк уже не столь активен, все возвращается на круги своя. Более того, я думаю, что санкции хоть и будут долгосрочные, но они будут понемногу отменяться, снижаться. А это опять же не даст возможности закрыть страну на 10 лет, чтобы внутри нее само что-то выросло. Мы все равно часть экономического мира, часть крупная, мы не можем без мира, мир не может без нас. Так или иначе, любая система стремится к выживаемости, к балансу. И мы придем к кому-то балансу, но немного иначе, чем это было раньше. Но я не вижу предпосылок, чтобы мы сейчас перестроили суть нашей экономики.

 Какой же мы увидим экономику нашей страны в дальнейшем?

 — Крупные компании будут наращивать оборот, выдавливать средних конкурентов. Крупный бизнес переживет существующий кризис за счет масштаба, собственных ресурсов, ему есть, где ужаться, сократить расходы и не потерять свою эффективность. Совсем мелкий бизнес очень гибкий, он может быстро перестроиться. А вот средний бизнес, который, с одной стороны, не имеет подушки безопасности, живет сегодняшним днем, а с другой стороны, уже не настолько гибок, пострадает. Это видно уже сейчас.

Меня больше всего смущает в данном кризисе временной фактор, нет ощущения, что мы из него выйдем быстро. Если в 2009 году мы очень быстро выходили из кризиса, за год все преодолели, то сейчас и сам кризис медленно развивается, и выход из него будет долгим. Это как маятник, чем сильнее он качнулся в одну сторону, тем сильнее качнется в другую. Наша экономика сейчас снизилась куда-то и на этом уровне колеблется, куда она пойдет дальше — вверх или вниз — большой вопрос. Мы находимся на перепутье.