Он рассказал, что заболел в декабре прошлого года, а смог прийти в себя только в марте. История болезни начиналась достаточно безобидно:
«Практически весь двадцатый год я провел на удаленке и никуда из дома не выходил. Мой лучший друг — начальник одной из крупнейших в городе частных служб «Скорой помощи», и служба эта часто помогает городским подстанциям. Когда началась эпидемия, он сразу сказал мне, что болячка очень непростая, лечению поддается с трудом и крайне желательно максимально соблюдать все меры предосторожности. Как и многие врачи, он работает не только в частной клинике — берет дежурства и в обычных городских больницах. Там он и заболел, ему даже ехать никуда не пришлось: еще вчера он был в этой больнице доктором, а сегодня стал пациентом. Сорок процентов поражения легких, среднее течение, три недели на койке. Врачи вообще переболели самыми первыми. Те, кто потом приезжал ко мне, хвастались тем, какой процент легких еще не восстановился.Так или иначе, но заболел я только в начале декабря. Просто в один из дней резко поднялась температура — до 39 — и я как-то сразу понял, что это оно, хотя и кашля не было, и запахи чувствовал. Забавно, но мы в тот день как раз смотрели последнюю серию «Перевала Дятлова»: помню, как меня колотил озноб, а я думал — надо же, как круто сняли, прямо до костей пробирает!».
| |
|---|
Чуть позже оказалось, что у мужчины выявили пневмонию с поражением 12% лёгких. Через некоторое время ситуация начала ухудшаться: температура не сбивалась, а поражение достигло почти 30%. Так он попал в «ковидный» госпиталь на базе областной клинической больницы:
«Что обрадовало — почти все в палате разговаривали, ходили, ели вкусную домашнюю еду (значит, передачи можно!). Когда я сидел в приемном отделении, с улицы занесли какого-то деда на каталке в абсолютно коматозном состоянии — тогда я несколько напрягся, но все еще считал, что мой случай гораздо проще и до такого всяко не дойдет. Просто знакомый врач просто помог с больницей, другие вообще лежат по квартирам — короче, отлежусь недельку под присмотром врачей и пойду дальше в новую PlayStation играть. Так что общая обстановка в палате меня даже приободрила. Единственное, что напрягало — туман в голове не проходил, а становился все гуще».
Однако состояние не улучшалось. Позднее сатурация достигла 84%, а поражение лёгких дошло до 60%. Выход только один — реанимация:
«Раз в несколько часов ко мне подходили врачи, брали анализы, ставили системы, что-то спрашивали. На следующий день я как-то внезапно понял, что все очень серьезно. Во-первых, я слушал, что происходит вокруг (врачи не стеснялись обсуждать моих соседей по палате, и то, что они говорили — и как они говорили — меня просто ошарашило; я оказался в предсмертном предбаннике, и шансов оттуда выйти у меня было ничуть не больше, чем у остальных). Во-вторых, моей ближайшей соседкой была безумная (в прямом смысле) женщина необъятных размеров с шизофренией. Она все время говорила, даже когда ее переворачивали с бока на бок или на спину. Я не знаю, приходилось ли вам находиться целую неделю бок о бок с психически нездоровым человеком, но меня этот опыт травмировал сильно — учитывая тот факт, что (в-третьих) я стал замечать беды с башкой и у себя».
| |
|---|
Медсёстры рассказали молодому человеку, что его жена тоже заболела, оказалась в реанимации, но вскоре была переведена в общую палату:
«Мы пообщались с женой — ей было чуть лучше, чем мне. Она приходила ко мне в палату, приносила чай и вкусняшки, всячески подбадривала и звала домой. Я старался бодриться, но чувствовал себя так плохо, как не чувствовал никогда в жизни. Без маски дышать не мог вообще, сил хватало только на то, чтобы сесть и взять что-то двумя руками. Путешествие в туалет (а в нашей палате был туалет) казалось экспедицией на другую планету с осложненным приземлением. После каждой такой экспедиции я ждал по пять минут, чтобы встать с унитаза — набирался сил и храбрости. Пару раз падал по стенке со спущенными штанами. Самое плохое, что слабость только усиливалась, и с каждым днем ходить становилось лишь тяжелее».
Через некоторое время он стал замечать, что несмотря на улучшение физического состояния, психическое ухудшается с каждым днём. О том, что ковид сильно бьет по психике, слышали многие — но немногие осознают, насколько силен этот удар:
«Реальность и глюки окончательно сплелись в единое целое: я уверял врачей, что разговаривал с ними вот минуту назад (на самом деле нет), не узнавал свое лицо в зеркале, писал другу СМС, чтобы он позвонил своим знакомым в Москве и перевез меня в госпиталь Бурденко».
| |
|---|
Через некоторое время его выписали: оказалось, что при первом отрицательном ПЦР-тесте и небольшой температуре сразу отпускают домой. Однако, после приезда домой в ту же ночь ему стало ещё хуже. Его привезли в ту же больницу, а там его настигли новые неприятности:
«У меня постоянно держался пульс в сто двадцать ударов в минуту. Я вообще перестал спать. От постоянных уколов мне разворотило вены, локтевые сгибы превратились в незаживающие раны — перевязывать мне их отказывались, обрабатывать предложили самому. На ногах, пальцах рук и лице появился грибок. То ли от общего санитарного состояния больницы, то ли из-за собственной неаккуратности я схватил инфекцию мочеполовых путей. У меня стали неметь ноги и стремительно портиться зубы. У меня перестала перевариваться пища — буквально, в унитаз падали ровно те кусочки, которые я съедал несколькими часами ранее. Каждый день вылезала какая-нибудь новая дрянь, вроде резкого скачка сахара в крови или частичной потери зрения».
После второй выписки месяц мужчина находился, по его словам, в неадекватном состоянии и абсолютно без сил. Всё это время рядом с ним находилась жена, которая не отходила на него ни на шаг:
«Сейчас я смотрю на человека, которым был с декабря по февраль, и воспринимаю его как абсолютного чужака. Я его не знаю и знать не хочу. Это был не я. Слава богу, эта тварь из меня ушла».