Гражданская война в Сибири закончилась более века назад. Однако интерес к событиям той далекой поры остается в обществе. Ведутся исследования учеными, краеведами, журналистами и просто любителями истории. В последние годы стали популярны работы в так называемой публичной истории. Именно они имеют спрос среди читателей. Им важно, чтобы информация была правдивой, интересной, доступной для восприятия.
Взрыв в Омске на городской грузовой железнодорожной станции 1 августа 1918 году не был тайной. О нем знали, но никто эту трагедию не исследовал, хотя документы в архивах сохранились. Почему произошел взрыв? Кто виноват? Кого нес за это ответственность? Надо осознавать, что события проходили в период Гражданской войны и подобные случаи имели место, но военные утаивали информацию о них. Однако тот взрыв в Омске нельзя было скрыть, ведь о нем знало уж очень большое количество людей. Вели работу три следственных комиссии — две армейские и судебная.
Официальных комментариев белые власти не делали. Кроме публикаций в омских газетах «Заря» и «Сибирская речь», никаких упоминаний в прессе не было. Нельзя исключать и запрета на дальнейшее освещение трагедии в период Гражданской войны. Инцидент пришелся на расцвет карьеры военного министра, генерал-майора Алексея Николаевича ГРИШИНА-АЛМАЗОВА, который категорично пресекал любые обсуждения газетами негативных моментов, связанных с Сибирской армией.
2022 года в Омском государственном историко-краеведческом музее с публичной лекцией «Взрыв 1 августа 1918 года в Омске» выступил Дмитрий Игоревич ПЕТИН, кандидат исторических наук, руководитель Центра изучения истории Гражданской войны Исторического архива Омской области, доцент ОмГТУ. Он впервые в историографии сделал анализ причин и последствий данного трагического происшествия.
Для подготовки работы автор обратился к ранее неопубликованным источникам: материалам следственного дела Омского окружного суда (протоколам допросов свидетелей, служебному делопроизводству), актовым записям об умерших в метрических книгах храмов Омска. В качестве вспомогательного материала историк использовал мемуары, статьи из газет, фотодокументы. Исследования Дмитрия ПЕТИНА подтвердили, что взрыв произошел напротив здания, где сегодня располагается Омский государственный университет путей сообщения. Также историк подтвердил место эпицентра взрыва — там, где сегодня находится фонтан в сквере имени 30-летия ВЛКСМ. В 1918 году здесь располагался грузовой (товарный) двор железнодорожной станции «Омск — город». На схеме эпицентр взрыва в редакции отметили красным значком. Текст лекции Дмитрия ПЕТИНА приводится с сокращениями.
Дмитрий ПЕТИН отметил:
«В 1914–1917 годы напротив грузовой станции городской ветки возвели монументальное пятиэтажное здание Управления Омской железной дороги. С приходом антибольшевистской власти в нем разместилось Министерство путей сообщения, а затем — Ставка Верховного главнокомандующего адмирала КОЛЧАКА. С 1961 года здание занимает один из крупнейших вузов региона — Омский государственный университет путей сообщения. В начале XX века к грузовому двору городской ветки с северной стороны примыкал жилой квартал, с западной — водопроводная станция (ныне Омский водоканал), бани Мариупольского, вокзал станции «Омск — город», с южной — Техническое училище (ныне проспект Карла Маркса, 18/2)».
ПЕТИН зачитал телеграмму одного из чиновников железной дороги:
«1 августа 1918 года в 13 часов [Петроградского времени, 15 часов по Омску] на верхних тупиках путей городской ветки, при производстве чинами военного ведомства работ с артиллерийскими грузами, по невыясненной причине произошел взрыв одного вагона шрапнельного пороха. Число пострадавших по выяснении будет сообщено дополнительно. Силой взрыва и начавшимся пожаром уничтожено и пострадало семь классных вагонов и 33 крытых, из них 10 груженных. В здании Управления Омской железной дороги выбиты стекла, рамы, причинены незначительные повреждения внутренней отделке помещений. Движение поездов городской ветки возобновлено в 17 часов [Петроградского времени]».
На основании зафиксированных в деле показаний очевидцев ПЕТИН указал:
«Станцию оцепили воинским караулом. Через пару минут после прогремевшего первого мощного взрыва стали раздаваться менее сильные взрывы с металлическим лязгом. Длились взрывы около часа. Вагоны охватил пожар. Вблизи места инцидента началась суматоха. Военные и персонал железнодорожной станции при минимуме технических средств оперативно потушили возгорание. На место взрыва прибыл комендант станции полковник ЛАПУЗИН и начальник отдела милиции Омской железной дороги полковник ЗОЩЕНКО. Последний оперативно опросил свидетелей, составив протокол происшествия»…
Из документа следует, что на среднем запасном пути стояли прибывшие вагоны: один с порохом, предназначенным к выгрузке и перевозке на Омский артиллерийский склад, второй — с трехдюймовыми снарядами. Близ тупика стояло еще три вагона. В них были упакованные в ящики шашки и тесаки. На крайнем пути, близ здания Управления ОмЖД, стояли 14 вагонов, из них девять — с интендантским грузом, а в остальных жили чехи и словаки. Еще семь вагонов пути, груженых камнем, стояли на соседнем пути. Из них четыре вагона взрывом сбросило с рельсов.
От взрыва образовалась воронка глубиной 1,4 метра и диаметром 6,4 метра. Фрагменты грузовика разнесло на расстояние до 200 шагов. Вагон со снарядами отбросило с пути на 15–20 метров. В районе взрыва были обнаружены останки не менее 10–12 человек. Раненых отправили в железнодорожную больницу.
Опрос первых свидетелей из числа военнослужащих и станционных милиционеров показал, что грузовым автомобилем снаряды доставлялись для отправки с артиллерийского склада. Работы вели девять военнопленных австрийцев под надзором троих конвоиров. Ящики, в которых находился порох, имели повреждения. Погрузка, ящиков с порохом в автомобиль грузилась небрежно.
Первой о взрыве написала газета «Заря» в номере от 2 августа 1918 года:
«Рельсы согнуты, как тростинки. Число убитых подсчитать чрезвычайно трудно. Несомненно, несколько человек, находившиеся в непосредственной близости от места взрыва, разнесено просто на атомы. Других, находившихся несколько подальше, искалечило до неузнаваемости. Оторваны и обезображены головы, руки, ноги, вырваны внутренности. Силою взрыва эти части человеческих тел разметаны на большое расстояние. Так, на крыше бани Мариупольского в саженях 80 от места взрыва (170 метров), найдена голова одного из убитых».
Томская газета «Железнодорожник» сообщала:
«Убитых человек не более 7–8. Собранные останки сначала уложили на брезенте для осмотра у южной стены здания Управления ОмЖД, а затем доставили в городской анатомический покой».
Консервативная газета «Сибирская речь», используя трагедию в пропагандистских целях, указала, что в результате взрыва были растерзаны в клочья люди, которых, возможно придется считать десятками:
«Ранено, вероятно, несколько сотен».
Военные власти оперативно создали две комиссии. 1 августа 1918 года по приказу начальника штаба Степного Сибирского корпуса на станцию «Омск — город» прибыли четыре офицера во главе с командиром Первого сводного артиллерийского дивизиона подполковником Дмитрием Николаевичем КИРХМАНОМ.
3 августа Управление Западно-Сибирского военного округа направило для осмотра на место инцидента трех артиллеристов во главе с подполковником Валерием Михайловичем КУЛЯБКО. Обе комиссии, изучив местность и опросив очевидцев, заключили, что наиболее сильный первый взрыв произошел из-за возгорания просыпавшегося черного пороха в автомобиле. Причинами взрыва могли стать: халатность, случайность, а также искры от трения железных предметов, деталей машины, подков на каблуках сапог. Версию детонации снарядов комиссия исключала.
К месту инцидента прибыл следователь по особо важным делам Омского окружного суда Сергей КОЗЛОВ. С первого дня взрыв рассматривался как спланированный злой умысел, к которому могло быть причастно, в том числе, просоветское подполье.
Следователь КОЗЛОВ, ведя дело за период с 2 по 13 августа 1918 года, опросил лишь семь свидетелей. Дознание шло сложно, строясь на косвенных доводах, ведь погибли практически все, кто находился в непосредственной близости от места взрыва. Выжившие очевидцы еще испытывали сильный стресс.
В протоколе, составленным следователем КОЗЛОВЫМ, говорилось о четырех неопознанных погибших, которых 6 августа захоронили на Шепелевском кладбище. Когда уже стали известны подробности, по результатам следствия газета «Заря» сообщила о 18 тяжело раненных, 66 легко раненных, двоих умерших от ран. В заметке подчеркивалось, что установить точное число убитых невозможно. Многочисленные фрагменты тел сложили в четыре гроба.
Дмитрий ПЕТИН смог уточнить число погибших при взрыве, обобщив актовые записи церковных метрических книг, в которых велась запись фамилий и имен умерших с указанием причин смерти, а также протоколы следствия. Историк подчеркнул:
«Трагедия стоила жизни, как минимум, 26 человек. Имена 21 убитого и умершего от ран установлены и только пять тел не были идентифицированы. Прах покойных предали земле на Казачьем и Шепелевском кладбищах. Захоронения не сохранились по причине сноса некрополей в советский период».
К концу августа процессуальные действия прекратились, возобновившись лишь 10 ноября 1918 года, когда дело принял следователь по особо важным делам Омского окружного суда Николай Алексеевич СОКОЛОВ. Это был известный юрист, расследовавший позднее убийство семьи Романовых.
Дмитрий ПЕТИН пояснил:
«Николай СОКОЛОВ в ноябре-декабре 1918 года начал следствие с активной переписки, так как часть свидетелей в связи с военной необходимостью покинула Омск. Время для проведения полноценного следствия было потеряно. И все же Николай Алексеевич смог найти и опросить 27 новых прямых и косвенных свидетелей. Он установил детали инцидента и приобщил к делу большее количество медицинских заключений. Взорвавшиеся снаряды поступили незадолго до трагедии из Самары на Омский артиллерийский склад. Боеприпасы предполагали вечером 1 августа отправить в Челябинск для Уральского корпуса».
Отпуском снарядов с места хранения руководил начальник артиллерийского склада капитан Георгий Михайлович ПУТИНЦЕВ. Шрапнельный порох английского производства, прибывший в Омск, получили от начальника гарнизона города Бийска. Для перевозки пороха с грузового двора городской ветки на артиллерийский склад был выделен грузовик с шофером Николаем Петровичем ЕВСТИГНЕЕВЫМ (погиб при взрыве). От свидетелей офицеров удалось выяснить, что автомобиль много буксовал, из трещин в остове машины и через глушитель летели искры. Машина для удобства погрузки подъезжала прямо к открытой двери вагона.
Погрузочными работами занимались девять бывших военнопленных Австро-Венгерской армии (погибли при взрыве) под надзором юнкера ИВАНОВА и двоих конвойных — младшего унтер-офицера САРАТОВА и ефрейтора ПАПАИНА (погибли при взрыве). Снаряды на станции принимал с артиллерийского склада Александр Карлович РУППЕЛЬ (погиб при взрыве).
Ряд свидетелей рассказал следователю о том, что многие рабочие грузили порох поспешно, небрежно бросая ящики. Поскольку целостность ящиков была нарушена, порох просыпался на землю, на пол вагона. Так помощник адъютанта 8-го Сибирского кадрового полка, поручик Иван Никифорович ТВЕРДОХЛЕБОВ указал на грубейшее нарушение техники безопасности при производстве работ. Например, шофер и рабочие, несмотря на неоднократные замечания, курили папиросы и трубки.
Во время лекции на экране демонстрировались фотографии. ПЕТИНУ удалось найти снимок, сделанный неизвестным фотографом в день взрыва:
«На снимке четко видны последствия взрыва — выбитые стекла и рамы в здании Управления Омской железной дороги. А еще различима груда корпусов детонировавших при пожаре снарядов».
После пояснений, что изображено на снимках ПЕТИН продолжил:
«Но следствие вновь зашло в тупик. В начале марта 1919 года по поручению Верховного правителя Александра КОЛЧАКА года следователь СОКОЛОВ отбыл в Екатеринбург для расследования убийства большевиками семьи бывшего императора Николая РОМАНОВА. На тот период для политического имиджа адмиралу КОЛЧАКУ расследование убийства семьи РОМАНОВЫХ, было намного важнее, чем взрыв 1 августа 1918 года».
С 15 мая 1919 года делом о взрыве начал заниматься следователь ШУЛИНСКИЙ. Он изучил материалы дела и, признав причиной взрыва «неосторожность самих грузчиков при погрузке пороха», материалы расследования отправил прокурору Омского окружного суда «на предмет прекращения за отсутствием признаков преступления». На этом следствие закончилось, так и не будучи доведено до конца в реалиях Гражданской войны.
Историк подчеркнул:
«Из материалов ясно, что причиной трагедии стала банальная халатность, и искать здесь политический некий контекст, погружаясь в конспирологию, нет смысла».
Затем Дмитрий ПЕТИН начал вторую часть лекции:
«Среди погибших 1 августа 1918 года были сыновья Павла Федоровича КОСАРЧУКА — 10-летний Петр и 7-летний Федор. По актовой записи от 3 августа 1918 года в метрической книге Свято-Параскевиевской церкви Омска причина смерти их указывается так: «убиты снарядами на городской ветке».
На снимке здание Управления Омской железной дороги, сделанном зимой 1927 года, в левом нижнем углу фотографии различим прямоугольный предмет. При большом увеличении можно рассмотреть, что эта плита мемориального типа, а рядом корзинка с цветами или округлый венок. Для лучшего определения плиты на фотографии в редакции указали место красным значком.
В 1965 году омич, любитель старины Валерий Алексеевич ГОЛУБЕВ (1946–2022) сделал снимок памятника. А спустя полвека показал фото историку ПЕТИНУ, попросив прокомментировать обстоятельства появления частного мемориала. Это изображение, в итоге, стало отправной точкой большого проделанного исследования.
На плите можно прочесть:
«Здѣсь покоятся дѣти ПЕТЯ 10 лѣт [и] ФЕДЯ 7 лѣт КОСАРЧУК. Убиты взрывом близ Управл.[ения] Омск.[ой] ж.[елезной] дор.[оги] 1 августа 1918 года. Спите, дорогие дѣти, жертва судьбы».
Надпись на памятнике сделана на орфографии пореформенного периода (с буквой «ять», но без буквы «ер»).
Дмитрий Игоревич пояснил:
«Со слов Валерия ГОЛУБЕВА, памятный знак был прямоугольный из тесанного светлого камня высотой около 1,5 метра. Располагался он в сквере примерно в 160 метрах от места взрыва. Стояла плита на углу проспекта Карла Маркса и улицы Маяковского. Ныне неподалеку расположен скошенный угол ажурной металлической ограды близ здания ОмГУПСа. Очевидно, мальчики стали случайными жертвами взрыва. Родители поставили плиту на месте гибели сыновей. До наших дней этот мемориал не сохранился».
После лекции началось ее обсуждение. Дискуссия разгорелась по поводу знака на месте гибели братьев КОСАРЧУКОВ. Оказалось среди слушателей оказались те, которые помнят эту плиту. Юрий Викторович ГРИШИН, старший научный сотрудник, хранитель фондов Музейного комплекса воинской славы омичей Омского государственного историко-краеведческого музея, подчеркнул:
«Я помню, что эта плита стояла на углу улиц Маркса и Маяковского. В 1971–1973 годах мне часто доводилось проходить около этого места. Потом я ушел служить в Советскую Армию. А когда демобилизовался, то памятника уже не было».
Час в лекционном зале музея пролетел незаметно, а публика уже после мероприятия продолжала задавать вопросы лектору в частном порядке. Омское прошлое продолжает удивлять нас открытиями, благо есть в нашем городе профессиональные историки, достойно делающие свое дело.
Фото © Алексей ОЗЕРОВ